Иванов и Рабинович, или Ай гоу ту Хайфа - Страница 23

Наверное, титаническими усилиями был поднят и уже полоскался на слабом ветру стаксель, потому что вид Арона и Васи очень напоминал их вид в шиномонтажной в конце рабочего дня.

Теперь они поднимали грот. Собственно говоря, грот поднимал один Арон. Вася же держал в руках «Справочник яхтсмена» Боба Бонда, подаренный им Марксеном Ивановичем Муравичем еще в Ленинграде, и читал вслух:

— «Матрос делает один оборот фала вокруг лебедки и поднимает…» Арон! Делай же один оборот фала!..

Арон послушно заложил фал вокруг лебедки.

— «…и поднимает большую часть паруса руками…» Давай, Арон!

Арон с усилием стал поднимать огромный парус…

— «…и поднимает большую часть паруса руками, пока это не станет слишком трудно…» Тебе трудно, Арон?

— А ты как думал, едрена вошь?! — прохрипел от натуги Арон.

— Хорошо… Так и должно быть. Читаем дальше! «Заложить еще несколько оборотов фала вокруг лебедки…» Погоди. Я сам заложу… — Вася обернул фалом лебедку и снова уткнулся в книгу:

— «…и прибегнув к помощи другого члена команды…» Вот он я… Тут…

Арон изнемогал под тяжестью паруса, держа его на вытянутых руках:

— Васька! Читай быстрей, сукин кот! У меня уже руки отваливаются!..

— Тяжело в ученьи — легко в бою, — невозмутимо проговорил Вася и снова уткнулся в книжку: — Начинаем вращать лебедку!

Он стал крутить рукоятку и парус действительно пополз наверх, освобождая Арона от огромной тяжести.

Вращать лебедку становилось все труднее и труднее, и Вася в отчаянии закричал:

— Арон! Возьми книжку скорей!.. Мне одной рукой не провернуть. Не чухайся!..

— Да брось ты ее на палубу!

— За борт свалится! Бери книжку, читай, что дальше делать-то!..

Арон перехватил у Василия «Справочник яхтсмена». Вася двумя руками стал крутить рукоять лебедки. Арон прочитал вслух:

— «…Работающий на лебедке должен смотреть за передней шкаториной, чтобы она излишне не натягивалась…» Васька! Ты смотришь за «шкаториной»? Чтобы не натягивалась…

— Чтобы что «не натягивалась»?!

— Шкаторина! Неужели не понятно?!

— А что это?..

— А хрен его знает…

— Ладно, не бери в голову. Лопнет, тогда узнаем!..

Как первый раз в жизни делать разворот

Впервые после сорокапятилетнего перерыва, ставший сегодня уникальным, реликтовым явлением в яхтвенном мире, возрожденный «Опричник» неторопливо шел под собственными парусами…

Уже не полоскался беспомощно стаксель, упруго заполнился ветром грот, в меру натянулось все, что должно было натянуться, и Арон, стоявший у штурвала, уже нахально мурлыкал себе под нос:

— Я моря-ак красивый сам собою, мине от ро-ду двадцать лет. Па-алюби меня со всей душо-ою, что ты ска-ажешь мне в ответ…

Василий деловито сидел в каюте за столом над первым листом карты Черноморского бассейна. И казалось, все идет очень толково и, до удивления, успешно, пока Василий не крикнул:

— Арончик! Курс?

Арон глянул на компас, бодро ответил:

— Нормальный!

Вася вздохнул, взял со стола карту и вышел в кокпит. Сказал Арону с мягкой укоризной:

— Ароша, когда я спрашиваю курс, ты должен посмотреть на компас и сказать, каким курсом мы идем, куда…

— Я посмотрел, — пожал плечами Арон. — Правильно идем, по картушке. Куда она показывает — туда и идем…

— Ты в своем уме?! — тихо спросил Вася и даже прикрыл глаза от возмущения. — У нас курс — сто девяносто три градуса! А ты… «По картушке…» Она-то всегда на север показывает! На ноль! Жопа с ручкой!!!

Василий бросил карту и вылез на крышу рубки. Вгляделся в горизонт и саркастически проговорил:

— Матрос-партизан Железняк!.. «Он шел от Одессы, а вышел к Херсону…» Чего было затевать эту волынку с вызовами, с паспортами, с ОВИРом, если мы через два часа окажемся на родной советской земле… «Здравствуй, Леха! Здравствуй, Гриня! Привет, Нема!..»

Обескураженный Арон, придерживая штурвал, поднял карту, посмотрел на курс, проложенный еще Марксеном Ивановичем, и сокрушительно покачал головой:

— А я, дурак старый, по картушке и по картушке… Ну, ничего, Вася! Не боись! Сейчас все поправим!..

Он резко крутнул штурвалом на разворот в обратном направлении. Яхта перевалилась с одного бока на другой, возмущенно захлопали паруса, и гик, несущий на себе сто квадратных метров грота, мгновенно перелетел справа налево, сметая Василия с крышки рубки в открытое море.

— Ар-о-он!! — раздался истошный крик, и Арон увидел, что Василий болтается над водой, судорожно уцепившись руками за гик.

— Держись, Васька!.. Держись!!! — закричал Арон.

Он бросил штурвал, ухватился за гика-шкот и стал руками подтягивать огромный парус к середине яхты, приговаривая:

— Держись, Васечка… Держись, родненький!..

Неуправляемую яхту разбалтывало все сильнее и сильнее. Влажный гика-шкот выскальзывал из могучих рук Арона, прожигал ладони, но Арон не выпускал эту толстую нейлоновую веревку и все тянул ее и тянул на себя, преодолевая ветер, бьющий в огромный парус, утяжеленный болтающимся под ним Василием.

Когда же ноги Василия показались над яхтой, Арон прокричал:

— Бросай эту палку! Бросай, твою мать, тебе говорят!..

Вася разжал сведенные судорогой пальцы, свалился на крышку рубки и скатился в кокпит к ногам Арона.

В изнеможении Арон рухнул на Васю, помахивая на ветру своими обожженными и кровоточащими ладонями…

К вечеру похолодало.

«Опричник» шел курсом сто девяносто три градуса, и это было видно по компасу, от которого Арон теперь почти не отрывал глаз.

Был он в оранжевом спасательном жилете с надписью на спине: «Одесский военный округ». Руки Арона, лежавшие на штурвале, были забинтованы.